Он [Александр Винерберґер] родился в Вене (Австрия), в семье инженера-еврея Александра Винерберґера и чешки, которая, как мне рассказали, совершила самоубийство, пока папа, ее сын, находился в России.
После получения образования инженера-химика в Вене, папа присоединился к австрийской армии и воевал на русском фронте в Первой мировой войне. Там он попал в плен и после войны остался в сталинской России управлять заводами боеприпасов.


Вернулся в Вену в поисках жены и встретил мою маму, которая была намного моложе. В конце концов, они поженились в Вене, и мать уехала с отцом в Россию. Когда приближалось время моего рождения, мать вернулась в Вену, где я родилась 8 февраля 1931. Шесть недель спустя мама вернулась со мной в Москву, где мы жили в то время.


Моим первым языком был русский, на котором мой отец говорил как на родном, в отличие от мамы, которая знала лишь отдельные фразы. У меня была русская няня. Помню, как в Москве, мой отец тянул меня на санках в окружении снежных гор, поднимавшихся надо мной. Мы купили несколько полок с уличного рынка - киоске у дороги. Позже, когда мы вернулись в Австрию, я узнала их в отцовской лаборатории, которую он держал, когда мог. Они были перевезены вместе с другими нашими вещами из России, но были полностью разрушены во время бомбежки во время Второй мировой.


Другой воспоминание, которое я помню, о моих волосах, которые мне обрезали через вшей. Зимой их смачивали бензином, чтобы избавить меня от них, но, к сожалению, кожа на моей голове сошла вместе с вшами. Позже папа сказал мне, что на заводах не хватает всего, кроме бензина. Однажды, когда они имели эпидемию холеры и много рабочих умерли, отец приказал каждому рабочему перед возвращением домой снимать всю свою одежду, замачивать ее вместе с обувью в бензине, а затем снова надевать. Он сказал, что это остановило эпидемию.


Еще одним недостатком были лампы, резко сокращавшие производство, особенно зимой. Когда-то произошла трагическая железнодорожная авария просто рядом с одним из заводов, папа приказал рабочим выкрутить все лампы в вагонах, которые только можно было найти.


Когда папа показал Эгон, как стрелять, они использовали свечи на рождественской елке как цели! Я помню, что Эгон сказал позже, дома в Австрии, что мой отец стал нецивилизованным в России, потому что он так много времени провел в тюрьме.


Семья моей матери обанкротилась во время Великой депрессии, и родственники время от времени, по очереди, приезжали к нам в Россию. Я немного помню младшего брата моей мамы - Эгона.
Однажды, когда мама была в больнице, отцу и дяде пришлось собственноручно готовить обед. Они оба любили рисовый пудинг, но не знали, как его сварить. Они положили одинаковое количество риса и молока в кастрюлю. Когда смесь закипела, рис разбух, и им пришлось добавлять молоко и использовать другую кастрюлю. Это продолжалось пока они не использовали все контейнеры в доме, включая ведро для уборки и мой ночной горшок!


Лилиан-Марго Пирс, формально Винерберґер: интервью Самары Пирс, 2013 год.
https://samarapearce.com